Пандемия, а теперь и война в Украине, изменили функционирование американской экономики. В то время как экономисты месяцами ждали, когда условия вернутся к нормальным, они начинают задаваться вопросом, что будет означать это "нормально".
Некоторые из этих изменений заметны в повседневной жизни: работа на дому стала более популярной, фаст-фуд и дорожные поездки стоят дороже, а купить автомобиль или диван зарубежного производства стало сложнее.
Но все это симптомы более широких изменений, охватывающих экономику, которые могут стать серьезной проблемой как для потребителей, так и для бизнеса и политиков, если они затянутся. Потребительский спрос остается горячим уже несколько месяцев, работники отчаянно нужны, зарплаты растут быстрыми темпами, а цены растут самыми быстрыми темпами за последние четыре десятилетия поскольку активные покупки вступают в конфликт с разрушенными цепочками поставок. Ожидается, что процентные ставки вырастут больше, чем когда-либо в 2010-х годах, поскольку Федеральная резервная система пытается обуздать инфляцию.
История полна важных моментов, которые изменили экономическую траекторию Америки: Великая депрессия 1930-х годов, Великая инфляция 1970-х годов и Великая рецессия 2008 года являются тому примерами. Еще слишком рано говорить об этом наверняка, но изменения, происходящие сегодня, могут оказаться решающими.
В последние два года экономисты ожидали, что многие из тенденций эпохи пандемии окажутся временными, но этого пока не произошло. Эксперты прогнозировали, ослабление инфляции в 2021 году, но вместо этого она ускорилась. Они полагали, что работники вернутся на рынок труда, когда школы возобновят работу после закрытия из-за пандемии, но многие так и остались на обочине. И они думали, что потребительские расходы будут сокращаться по мере того, как правительственные чеки на помощь при пандемии будут исчезать в зеркале заднего вида. Но покупатели продолжают делать покупки.
Сейчас вторжение России в Украину угрожает глобальному геополитическому порядку, еще одно потрясение, нарушающее торговлю и экономическую систему.
Для вашингтонских политиков, инвесторов с Уолл-стрит и ученых-экономистов все эти сюрпризы складываются в экономическую загадку с потенциально далеко идущими последствиями. Экономика десятилетиями демонстрировала медленный и устойчивый рост, омрачаемый слабым спросом, процентными ставками, которые хронически флиртовали у самого дна, и вялой инфляцией. Некоторые задаются вопросом, может ли после повторных потрясений эта парадигма измениться.
"В течение последней четверти века у нас был идеальный шторм дезинфляционных сил", - сказал председатель Федеральной Резервной Системы Джером Х. Пауэлл, отвечая на вопрос во время публичного выступления, на этой неделе, отметив, что старый режим был нарушен пандемией, масштабными расходами и ответными мерами денежно-кредитной политики, а также войной, породившей "невыразимую" экономическую неопределенность. "Когда мы выходим из этой ситуации с другой стороны, возникает вопрос: каков будет характер этой экономики?" - сказал он.
"Никто не сидит в ФРС или где-либо еще, насколько я знаю, в ожидании возвращения старого режима", - сказал г-н Пауэлл.
Предпандемическая норма была связана с хронически слабым спросом. Сегодня экономика сталкивается с противоположной проблемой: спрос стал сверхвысоким, и вопрос в том, умерится ли он и когда это произойдет.
Ранее глобализация сдерживала рост зарплат и цен, поскольку производство можно было перенести за границу, если оно становилось дорогим. Растущее неравенство и стареющее население способствовали накоплению сбережений, а поскольку деньги хранились в надежных активах, а не использовались, это, похоже, привело к снижению темпов роста, инфляции и процентных ставок во многих странах с развитой экономикой.
В то же время, в странах с развитой экономикой, как правило, наблюдалось снижение темпов роста. Япония застряла в режиме слабой инфляции и медленного роста на десятилетия, а к 2010-м годам эта тенденция, похоже, распространилась на Европу и США. Экономисты ожидают, что эти тенденции будут продолжаться по мере старения населения и сохранения неравенства.
Затем появился коронавирус. Правительства по всему миру потратили огромные суммы денег, чтобы перевести работников и предприятия в режим изоляции - США потратили около 5 триллионов долларов.
Эпоха дефицитного спроса внезапно закончилась, по крайней мере, временно. Эти деньги, которые все еще продолжают поступать в экономику США с потребительских сберегательных счетов, из государственной и местной казны, способствовали активным покупкам, когда семьи раскупали такие товары, как газонокосилки и холодильники. Глобальные цепочки поставок не успевали за ними.
Это сочетание привело к росту цен. Когда предприятия обнаружили, что они могут повышать цены не теряя клиентов, они так и сделали. А когда работники увидели, что их счета за бакалею и Seamless раздуваются, цены на авиабилеты растут, а ремонт кухни обходится дороже, они стали просить своих работодателей дать им больше денег. Все это привело к росту расходов.
Компании вновь нанимали сотрудников по мере восстановления экономики после пандемии и для удовлетворения всплеска потребления, поэтому рабочая сила пользовалась большим спросом. Работники начали добиваться повышения зарплаты, которого они хотели, или уходить на новую работу с более высокой зарплатой. Некоторые предприятия стали перекладывать растущие расходы на оплату труда на покупателей в виде более высоких цен.
Мир медленного роста, умеренного повышения заработной платы и низких цен испарился - по крайней мере, временно. Теперь вопрос в том, вернется ли ситуация к своему допандемическому состоянию.
Аргумент в пользу возвращения к допандемическим нормам прост: Цепочки поставок в конечном итоге наверстают упущенное. У покупателей много денег на сберегательных счетах, но эти запасы в конце концов закончатся, а повышение процентных ставок ФРС еще больше замедлит рост расходов.
По логике, когда спрос умерится, такие силы, как старение населения и разгул неравенства, снова ввергнут развитые экономики в то, что многие экономисты называют "светской стагнацией" - термин, придуманный для описания экономического кризиса 1930-х годов и возрожденный гарвардским экономистом Лоуренсом Саммерсом в 2010-х годах.
Российско-украинская война и глобальная экономика
- Рост опасений. Вторжение России на Украину оказало пульсирующее воздействие на весь мир, усугубив проблемы фондового рынка и напугав инвесторов. Конфликт уже вызвал головокружительный скачок цен на энергоносители и может серьезно повлиять на различные страны и отрасли промышленности.
- Стоимость энергии. Цены на нефть были самыми высокими с 2014 года, и продолжают расти после вторжения. Россия является третьим по величине производителем нефти, поэтому дальнейший рост цен неизбежен.
- Поставки газа. Европа получает почти 40 процентов природного газа из России, и она, вероятно, столкнется с более высокими счетами за отопление. Запасы природного газа истощаются, и европейские лидеры беспокоятся, что Москва может сократить поставки в ответ на поддержку Украиной региона.
- Цены на продовольствие. Россия является крупнейшим в мире поставщиком пшеницы; суммарно она и Украина составляют почти четверть всего мирового экспорта. Такие страны, как Египет, который в значительной степени зависит от импорта российской пшеницы, уже ищут альтернативных поставщиков.
- Дефицит основных металлов. Цена на палладий, используемый в выхлопных системах автомобилей и мобильных телефонах, стремительно растет на фоне опасений, что Россия, крупнейший в мире экспортер этого металла, может быть отрезана от мировых рынков. Цена никеля, еще одного ключевого российского экспортера, также растет.
- Финансовые потрясения. Мировые банки готовятся к последствиям санкций призванных ограничить доступ России к иностранному капиталу и ограничить ее способность обрабатывать платежи в долларах, евро и других валютах, имеющих решающее значение для торговли. Банки также находятся в состоянии готовности к ответным кибератакам со стороны России.
Чиновники ФРС в основном считают, что реверсия произойдет. Их оценки предполагают, что низкая инфляция и медленный рост вернутся в течение нескольких лет, и что процентным ставкам не придется подниматься выше 3 процентов, чтобы добиться такого сдерживания. Рыночное ценообразование также предполагает, что инфляция со временем замедлится, хотя и до более высоких уровней, чем ожидали инвесторы в 2018 и 2019 годах.
Но некоторые из сегодняшних тенденций, похоже, сохранятся, по крайней мере, на некоторое время. Рабочих мест много, но численность трудоспособного населения растет медленными темпами, иммиграция замедлилась, и люди лишь постепенно возвращаются на работу с обочины рынка труда. Нехватка рабочей силы способствует более быстрому росту заработной платы, что может поддержать спрос и позволить компаниям устанавливать более высокие цены.
С учетом этого некоторые политики и экономисты заявили, что есть вероятность того, что экономика находится в точке перегиба.
Возможно, что "масштабные фискальные и монетарные интервенции в ответ на Ковид-19 перевели экономику в состояние равновесия с более высоким давлением и более высокой инфляцией, когда люди зарабатывают больше и тратят больше, чем раньше", - написал Нил Кашкари, президент ФРС Миннеаполиса, в недавнем эссе.
Глобальные силы могут усугубить эти тенденции. Проблемы с цепочками поставок, возникшие в прошлом году, могут побудить компании производить больше продукции внутри страны, обращая вспять многолетний процесс глобализации и сдерживая рост зарплат и цен на протяжении десятилетий. Переход на более экологичные источники энергии может стимулировать инвестиции, повышая процентные ставки и, по крайней мере, временно снижая затраты.
"Длительная эпоха низкой инфляции, подавленной волатильности и легких финансовых условий заканчивается", - сказал Марк Карни, бывший глава Банка Англии, в своей речи во вторник о глобальной экономике. "На смену ей приходит более сложная макродинамика, в которой шоки предложения так же важны, как и шоки спроса"
Вторжение России в Украину, которое способно перестроить глобальные торговые отношения на годы вперед, может оставить более долгосрочный след в экономике, чем пандемия, сказал г-н Карни. "Пандемия знаменует собой поворот", – сказал он журналистам. "На самом деле, более важной историей является война. Это кристаллизация, усиление начавшегося процесса деглобализации".
Мистер Саммерс сказал, что нынешний период высокой инфляции и неоднократных потрясений предложения знаменует собой "скорее период, чем эпоху". Пока еще слишком рано говорить о том, изменился ли мир коренным образом. В долгосрочной перспективе, по его мнению, шансы на то, что экономика вернется в прежний режим, составляют примерно 50 на 50.
"Я не вижу, как кто-то может быть уверен в том, что стагнация надолго закончилась", - сказал он. С другой стороны, "вполне правдоподобно, что у нас будет больше спроса, чем раньше"
По его словам, этот спрос будет подпитываться государственными военными расходами, расходами на инициативы, связанные с климатом, и расходами, вызванными популистскими настроениями. В любом случае, чтобы понять, как будет выглядеть экономика будущего, могут потребоваться годы.
Что ясно на данный момент? Пандемия, а теперь и геополитические потрясения, захватили экономику и встряхнули ее, как снежный шар. Рано или поздно наступит новое равновесие, но все может быть устроено по-другому, когда все уляжется.
25 марта 2022
